Глава седьмая. Владимир Святой. Ярослав I (часть 2)

Магометанство, кроме видимой бедности своего содержания, не могло соперничать с христианством по самой отдаленности своей. Христианство было уже давно знакомо в Киеве вследствие частых сношений с Константинополем, который поражал руссов величием религии и гражданственности. Бывальцы в Константинополе после тамошних чудес с презрением должны были смотреть на бедное русское язычество и превозносить веру греческую. Речи их имели большую силу, потому что это были обыкновенно многоопытные странствователи, бывшие во многих различных странах, и на востоке, и на западе, видевшие много разных вер и обычаев, и, разумеется, им нигде не могло так нравиться, как в Константинополе; Владимиру не нужно было посылать бояр изведывать веры разных народов: не один варяг мог удостоверить его о преимуществах веры греческой перед всеми другими. Митрополит Иларион, которого свидетельство, как почти современное, не подлежит никакому сомнению, Иларион ни слова не говорит о посольствах для изведывания верно говорит, согласнее с делом, что Владимир постоянно слышал о Греческой земле, сильной верою, о величии тамошнего богослужения; бывальцы в Константинополе и других разноверных странах могли именно говорить то, что, по преданию, у летописца говорят бояре, которых Владимир посылал для изведывания вер: "Мы не можем забыть той красоты, которую видели в Константинополе; всякий человек, как отведает раз сладкого, уже не будет после принимать горького; так и мы здесь в Киеве больше не останемся". Эти слова находили подтверждение и между городскими старцами, и между теми из бояр Владимира, которые не бывали в Константинополе - у них было свое туземное доказательство в пользу христианства: "Если бы дурен был закон греческий, - говорили они, - то бабка твоя Ольга не приняла бы его; а она была мудрее всех людей". Заметим еще одно обстоятельство: Владимир был взят из Киева малолетним и воспитан в Новгороде, на севере, где было сильно язычество, а христианство едва ли знакомо; он привел в Киев с севера тамошнее народонаселение - варягов, славян новгородских, чудь, кривичей, всеревностнейших язычников, которые своим прибытием легко дали перевес киевским язычникам над христианами, что и было причиною явлений, имевших место в начале княжения Владимирова; но потом время и место взяли свое: ближайшее знакомство с христианством, с Грециею, приплыв бывальцев в Константинополе должны были ослабить языческую ревность и склонить дело в пользу христианства. Таким образом, все было готово к принятию новой веры, ждали только удобного случая: "Подожду еще немного", - говорил Владимир, по свидетельству начального летописца киевского. Удобный случай представился в войне с греками; предание тесно соединяет поход на греков с принятием христианства, хочет выставить, что первый был предпринят для второго. Владимир спросил у бояр: "Где принять нам крещение?" Те отвечали: "Где тебе любо". И по прошествии года Владимир выступил с войском на Корсунь. Корсунцы затворились в городе и крепко отбивались, несмотря на изнеможение; Владимир объявил им, что если они не сдадутся, то он будет три года стоять под городом. Когда эта угроза не подействовала, Владимир велел делать вал около города, но корсуняне подкопали городскую стену и уносили присыпаемую русскими землю к себе в город; русские сыпали еще больше, и Владимир все стоял. Тогда один корсунянин именем Анастас пустил в русский стан ко Владимиру стрелу, на которой было написано: "За тобою, с восточной стороны, лежат колодцы, от них вода идет по трубе в город, перекопай и перейми ее". Владимир, услыхав об этом, взглянул на небо и сказал: "Если это сбудется, я крещусь". Известие верно ходу событий: это не первый пример, что князь языческого народа принимает христианство при условии победы, которую должен получить с помощию нового божества. Владимир тотчас велел копать против труб, вода была перенята; херсонцы изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною и послал сказать греческим императорам Василию и Константину: "Я взял ваш славный город; слышу, что у вас сестра в девицах; если не отдадите ее за меня, то и с вашим городом будет то же, что с Корсунем". Испуганные и огорченные таким требованием, императоры велели отвечать Владимиру: "Не следует христианам отдавать родственниц своих за язычников; но если крестишься, то и сестру нашу получишь, и вместе царство небесное, и с нами будешь единоверник; если же не хочешь креститься, то не можем выдать сестры своей за тебя". Владимир отвечал на это царским посланным: "Скажите царям, что я крещусь; и уже прежде испытал ваш закон, люба мне ваша вера и служенье, о которых мне рассказывали посланные нами мужи". Цари обрадовались этим словам, умолили сестру свою Анну выйти за Владимира и послали сказать ему: "Крестись, и тогда пошлем к тебе сестру". Но Владимир велел отвечать: "Пусть те священники, которые придут с сестрою вашею, крестят меня". Цари послушались и послали сестру свою вместе с некоторыми сановниками и пресвитерами; Анне очень не хотелось идти: "Иду точно в полон, говорила она, лучше бы мне здесь умереть"; братья утешали ее: "А что если бог обратит тобою Русскую землю в покаяние, а Греческую землю избавит от лютой рати; видишь, сколько зла наделала Русь грекам? И теперь, если не пойдешь, будет то же". И едва уговорили ее идти. Анна села в корабль, простилась с роднею и поплыла с горем в Корсунь, где была торжественно встречена жителями. В это время, продолжает предание, Владимир разболелся глазами, ничего не мог видеть и сильно тужил; тогда царевна велела сказать ему: "Если хочешь исцелиться от болезни, то крестись поскорей; если же не крестишься, то и не вылечишься". Владимир сказал на это: "Если в самом деле так случится, то поистине велик будет бог христианский", и объявил, что готов к крещению. Епископ корсунский с царевниными священниками, огласив, крестили Владимира, и когда возложили на него руки, то он вдруг прозрел; удивясь такому внезапному исцелению, Владимир сказал: "Теперь только я узнал истинного бога!" Видя это, и из дружины его многие крестились. После крещения совершен был брак Владимира с Анною. Все это предание очень верно обстоятельствам в своих подробностях и потому не может быть отвергнуто. Прежняя вера была во Владимире поколеблена, он видел превосходство христианства, видел необходимость принять его, хотя по очень естественному чувству медлил, ждал случая, ждал знамения; он мог отправиться и в корсунский поход с намерением креститься в случае удачи предприятия, мог повторить обещание, когда Анастас открыл ему средство к успеху, и потом опять медлил, пока увещания царевны Анны не убедили его окончательно.