Глава первая. Внутреннее состояние русского общества от смерти Ярослава I до смерти Мстислава Торопецкого (1054-1228) (часть 13)

Из волостного разделения нам известно по-прежнему разделение на погосты; встречаем известие и о станах: так, говорится, что Всеволод III ехал за своею дочерью до трехстанов; не знаем, имел ли уже в это время стан значение известного правительственного средоточия или еще означал только станцию; во всяком случае заметим, что значение стана совершенно совпадает с значением погоста, как оно объяснено выше: оба, и погост и стан, из мест временной остановки правителя сделались постоянным правительственным средоточием. Кроме городов, населенные места в волости носят название слобод (свобод) и сел; название слободы носило вновь заведенное поселение, пользующееся поэтому некоторою особенностию, некоторыми льготами, свободою от известных повинностей; из современных источников известно, что слободы, наравне с селами, могли быть в частном владении, могли приобретаться покупкою. Сельское народонаселение в противоположность городскому вообще называется смердами; но мы имеем полное право разделять сельское народонаселение на свободное и несвободное, находящееся в частной собственности князя, бояр и других людей, ибо встречаем известия о селах с челядью, рабами; сказанное о положении наймитов и холопей в эпоху до смерти Ярослава I должно относиться и к описываемому времени; заметим только в Новгородской летописи выражение одерень в смысле полного холопа, что прежде выражалось словом обельный, обель. Кроме описанных слоев народонаселения в юго-восточных пределах русских владений, по границам княжеств Киевского, Переяславского, Черниговского, мы видим инородное народонаселение, слывущее под общим именем черных клобуков и под частными названиями торков, берендеев, коуев, турпеев; мы видели их значение, деятельность в событиях описываемого времени; из летописи видно, что они находились под властию своих князьков, каким был, например, известный Кондувдей; видно также, что образ жизни их был полукочевой, полуоседлый; летом, по всей вероятности, они выходили в пограничные степи с вежами и стадами своими: так, в 1151 году они отпросились у Изяслава идти за своими вежами, стадами и семьями; но зимою жили в городах, которые, кроме того, были им нужны для укрытия семейств на случай неприятельского нападения; так, они говорят Мстиславу Изяславичу: "Если дашь нам по лучшему городу, то мы передадимся на твою сторону". Святослав Ольгович жаловался, что у него города пустые, живут в них псари да половцы: можно думать, что под половцами он разумеет не диких, но своих поганых, черных клобуков; торческий князь Чурнай жил в своем городе. Постоянное название поганые показывает ясно, что черные клобуки не были христианами; на это уже указывает многоженство, ибо сказано, что у Чурная было две жены, хотя, разумеется, некоторые из черных клобуков и могли креститься. Кроме черных клобуков и на юге и на севере упоминаются бродники, по всем вероятностям, сбродные и бродячие шайки вроде позднейших козаков.

О количестве народонаселения русских городов и волостей в описываемое время нет показаний в источниках. О количестве городов в разных княжествах можно иметь приблизительное понятие, выбравши все местные названия из летописи и распределивши их приблизительно по княжествам. Но, во-первых, нельзя предполагать, чтоб все имена местностей попадались в летописях; особенно этого нельзя сказать о княжествах, далеких от главной сцены действия, - Полоцком, Смоленском, Рязанском, Новгородском, Суздальском; во-вторых, нельзя определить из летописи: упоминаемая местность город или село? В Киевском княжестве можно насчитать по летописи более 40 городов, в Волынском столько же, в Галицком - около 40; в Туровском - более 10; в Черниговском с Северским, Курским и землею вятичей - около 70; в Рязанском - около 15; в Переяславском - около 40; в Суздальском - около 20; в Смоленском - около 8; в Полоцком - около 16; в Новгородском - около 15, следовательно во всех Русских областях упоминается слишком 300 городов. Мы знаем, что князья тяготились малочисленностию жителей в волостях своих и старались населять их, перезывая отовсюду народ; но, разумеется, одним из главных средств к населению было население пленниками и рабами купленными: так, князь Ярополк перевел народонаселение целого города (Друцка) из неприятельской волости в свою; в селах княжеских видим народонаселение из челяди, рабов.

Но подле старания князей умножать народонаселение видим препятствия для этого умножения; препятствия были политические (войны междоусобные и внешние) и физические (голод, мор). Относительно междоусобных войн, если мы в периоде времени от 1055 до 1228 года вычислим года, в которые велись усобицы и в которые их не было, то первых найдем 80, а вторых - 93, тринадцатью годами больше, следовательно круглым числом усобицы происходили почти через год, иногда продолжались по 12 и по 17 лет сряду. Это грустное впечатление ослабляется представлением об огромности Русской государственной области и в то время и выводами, что усобицы не были повсеместные; так, оказывается, что Киевское княжество в продолжение означенного времени было местом усобиц не более 23 раз, Черниговское - не более 20, Волынское - 15, Галицкое до смерти Романовой - не более 6, Туровское - 4, Полоцкое - 18, Смоленское - 6, Рязанское - 7, Суздальское - 11, Новгородское - 121. Но если вред, который терпели русские волости от усобиц, значительно уменьшается в наших глазах после означенных выводов, то, с другой стороны, мы не должны впадать в крайность и уже слишком уменьшать этот вред. Так, некоторые исследователи замечают, что "войска обыкновенно было немного; жители путей должны были, разумеется, доставлять ему продовольствие, которого было везде в изобилии, - а больше взять с них, говоря вообще, было нечего; жившие по сторонам могли быть спокойными". Положим, что войска русского было немного; но не должно забывать, что с русским войском почти постоянно находились толпы половцев, славных своими грабительствами; быть может, кроме продовольствия, с сельского народонаселения и нечего было более взять, но враждебное войско брало в плен самих жителей - в этом состояла главная добыча, били стариков, жгли жилища; по тогдашним понятиям воевать значило опустошать, жечь, грабить, брать в плен; Мстислав Мстиславич, посылая в 1216 году новгородцев в зажитие в свою Торопецкую волость, наказывает: "Ступайте в зажитие, только голов (людских) не берите". Если войску нужно было наказывать, чтоб оно не брало пленников в союзной стране, то понятно, как оно поступало в волости неприятельской. Несправедливо также замечание, что князья воевали друг с другом, а не против народа, что они хотели владеть теми городами, на которые нападали, следовательно не могли для своей собственной пользы разорять их. Князья воевали друг с другом, но войско их, преимущественно половцы, воевали против народа, потому что другого образа ведения войны не понимало; Олег Святославич добивался Черниговской волости, но, добившись ее, позволил союзникам своим половцам опустошать эту волость; в 1160 году половцы, приведенные Изяславом Давыдовичем на Смоленскую волость, вывели оттуда больше 10000 пленных, не считая убитых; поход Изяслава Мстиславича на Ростовскую землю (1149 г.) стоил последней 7000 жителей.