Вы здесь: Главная -> Образование -> История России -> -> -> Глава первая. Внутреннее состояние русского общества от смерти Ярослава I до смерти Мстислава Торопецкого (1054-1228) (часть 26)
Новости науки
2016:
78
2015:
12345678910
2014:
123456789101112
2013:
123456789101112
2012:
123456789101112
2011:
123456789101112
2010:
123456789101112
2009:
123456789101112
2008:
123456789101112
2007:
123456789101112
2006:
123456789101112
Рейтинг@Mail.ru

Глава первая. Внутреннее состояние русского общества от смерти Ярослава I до смерти Мстислава Торопецкого (1054-1228) (часть 26)

Мерилом нравственного состояния общества могут служить также понятия о народном праве. Мы видели, что вести войну значило причинять неприятельской волости как можно больше вреда - жечь, грабить, бить, отводить в плен; если пленные неприятельские ратники отягощали движение войска, были опасны при новых встречах с врагом, то их убивали, иногда князья после войны уговаривались возвратить все взятое с обеих сторон, но есть пример, что князь после войны уводит жителей целого города, им взятого, и селит их в своей волости. В способе ведения войны у себя, в русских областях и в чужих странах, христианских и нехристианских, не видим никакой разницы. При заключении мира употреблялась клятва - крестное целование, утверждение дедовское и отцовское, по словам князей, и грамоты с условиями мира назывались потому крестными. Нарушения клятвы встречаем часто, особенно были знамениты ими два князя: Владимир галицкий и младший сын Мстислава Великого, Владимир; твердостию в клятве славился Мономах; но и он раз позволил уговорить себя нарушить клятву относительно половецких ханов на том основании, что поганые также беспрестанно нарушают клятву; сын Мономаха Мстислав, несмотря на разрешение духовенства, всю жизнь раскаивался в том, что нарушил клятву, данную Ярославу черниговскому; из последних князей за твердое сохранение клятвы летописец хвалит Глеба Юрьевича. Война объявлялась отсылкою крестных грамот. Мы упоминали, что послами отправлялись часто духовные лица, как подвергавшиеся меньшей опасности; но Всеволод III не усумнился задержать священников, присланных к нему для переговоров Святославом черниговским; Мстислав Храбрый велел остричь голову и бороду послу Боголюбского; Изяславову послу, Петру Бориславичу, не дали в Галиче ни повозки, ни корма, и он боялся дальнейших притеснений от Владимирка; впрочем, было признано, что убивать посла не следует: когда владимирцы (на Волыни) хотели убить священника, присланного от Игоревичей галицких, то приятели последних стали говорить, что не подобает убить посла. Христианство, разумеется, действовало и здесь благодетельно: Игорь северский признается, что, отдав на щит город Глебов, не пощадивши христиан, он сделал великий грех, за который бог отомстил ему пленом у половцев; Мономах заключил мир с Глебом минским, не желая, чтобы кровь христианская проливалась в великий пост; по воскресеньям не делали приступов к городам; Всеволод Ольгович, исполнившись страха божия, по словам летописца, не хочет пользоваться пожаром в Переяславле, чтоб взять этот город; такую же совестливость обнаруживают Ростиславичи в борьбе с Юрьевичами после Липецкой битвы.

Повсюду и между князьями, и между простыми людьми видим борьбу новых, лучших, христианских понятий и стремлений со страстями, слабо обуздываемыми в новорожденном обществе, и с прежними языческими обычаями. В жизни многих князей замечаем сильное религиозное направление: Мономах был религиозен не на словах только, не в наставлениях только детям: по словам летописца, он всею душою любил бога и доказывал это на деле, храня заповеди божии, имея всегда страх божий в сердце, будучи милостив неимоверно; дан был ему от бога такой дар, прибавляет летописец, что когда он входил в церковь и слышал пение, то не мог удерживаться от слез. Мы видели иноческие подвиги Святослава Давыдовича черниговского, религиозное направление Ростислава Мстиславича, христианскую кончину Ярослава галицкого. Но у некоторых благочестие ограничивалось только внешним исполнением обрядов, и когда дело шло об удовлетворении страстям, то на заповеди религии и на служителей ее обращали мало внимания: брат Мономаха, Ростислав, не усумнилоя умертвить св. инока Григория за обличение; Святополк Изяславич был благочестив, уважал монастырь Киево-печерский и его иноков; по когда дело шло об удовлетворении корыстолюбия, то мучил этих самых монахов, гнал игумена за обличения; сын его Мстислав умертвил св. Феодора и Василия. Владимирко галицкий, наругавшись над клятвою, сказавши: "Что мне сделает этот маленький крестик?", пошел в церковь к вечерне; не щадя сокровищ для сооружения и украшений церквей, не считали за грех жечь и грабить церкви в волостях неприятельских. Вслед за людьми, которые шли в монастырь для борьбы со страстями, шли туда же люди для удовлетворения страстям своим: в духовных посланиях XII века встречаем сильные укоры монахам, которые милуют свое тело, переменяют платье, под предлогом праздников учреждают особую трапезу с пивом и долго сидят за нею, ищут над старейшими взять свою волю, собираются вместе не бога ради, не для того, чтоб рассуждать о пользе, но для яростных споров, для бесстыдных нападений на эконома и келаря, Пастыри церкви вооружаются против обычаев давать в монастырях пиры, на которые созываются мужчины и женщины. Спор, так сильно и долго занимавший русское общество, спор о том, что есть в известные дни, принадлежит также к характеристическим явлениям эпохи.

Вооружаясь против уклонений от правил христианской нравственности, церковь должна была вооружаться против старых языческих понятий и обычаев, которые были еще так сильны в тогдашнем русском обществе, особенно в низшем его слое. Мы видели, как в Новгороде весь простой народ отошел к волхву, и только князь с дружиною стал подле епи:копа; встречаем известие, что в описываемое время продолжали приносить жертвы бесам (т. е. прежним божествам), болотам и колодцам, что были люди, которые имели по две жены, что простой народ не брал для брака благословения церковного, считая это обрядом, установленным только для князей и бояр, и довольствуясь одним языческим обрядом плескания, что женщины носили больных детей к волхвам, и если замечали охлаждение любви в муже, то омывали тело свое водою и эту воду давали пить мужу. Особенно трудно было изгнать память о древней религии из народных увеселений, песен, плясок, игр, которые были языческого происхождения; вот почему церковь изначала так сильно стала вооружаться против этих увеселений: "Разве мы не погански живем, - говорит летописец, - когда во встречу веруем? Если кто встретит черноризца на дороге, то возвращается назад; разве это не значит поступать по-язычески? Ведь это все ведется по дьяволову научению; другие и чиханью веруют, будто бы оно бывает на здоровье голове. Всеми этими обычаями дьявол отвлекает нас от бога, трубами, скоморохами, гуслями, русальями. На игрищах видим множество людей: как начнут бороться друг с другом, то сбегаются смотреть на дело, от дьявола замышленное, а церкви стоят пусты: в час молитвы мало найдешь народу в церкви". Из этих слов летописца видно, что любимым народным зрелищем в его время были борьбы, или кулачные бои.



главная :: наверх :: добавить в избранное :: сделать стартовой :: рекомендовать другу :: карта сайта :: создано: 2011-09-19T20:10:34+00
Наша кнопка:
Научно-образовательный портал