Глава пятая. Окончание царствования Алексея Михайловича (часть 8)

Послы возражали: "Не только та земля, где Терек и Суншинский городок, но и та земля, где Тарки, издавна принадлежит царям российским, города здесь было вольно ставить, и сам покойный шах Аббас просил об этом царя Михаила Феодоровича. О грабеже торговых людей по сыску в Астрахани ничего не объявилось, а если бы и действительно козаки их ограбили, то эта беда им самим от себя: зачем они шли в караване вместе с тарковскими кумыками и другими воровскими людьми; известно, что у терских и гребенских козаков с кумыками бывают ссоры большие: прежде купцы не хаживали в горы без обсылки с терским воеводою и никто их не грабил. Кумыцкие шевкалы и мурзы издавна холопи великих государей наших, а прежние персидские шахи в Кумыцкую землю не вступались, также и теперешний шах не вступался бы и с царским величеством за то нелюбья не начинал; а барагунские мурзы поддались шаху поневоле. Грузинская земля православной христианской веры греческого закона, и грузинские цари издавна подданные наших великих государей".

"Нет! - начали говорить шаховы ближние люди. - Теймураз и вся Грузинская земля в подданстве у наших персидских шахов; правда, покойный шах Аббас обещал царю Михаилу Феодоровичу охранять Грузию по братской дружбе и любви; если и теперь Теймураз сам приедет к шаху или внука своего пришлет, то шах землю его ему отдаст. О Теймуразе и Грузинской земле мы в другой раз докладывать шахову величеству не станем, потому что он велел отвечать вам впрямь и быть тому делу бесповоротно, также и всем другим делам. Нашим торговым людям в Московском государстве свободы нет, держат их на дворах за сторожами, а куда им случится выйти, то за ними также ходят сторожа".

"Это делается не для тесноты, а для обереганья", - отвечали послы.

Шаховы решения остались бесповоротны, переменилось только одно: Аббас велел отпустить всех задержанных в Персии русских купцов. На отпуске он позвал послов вечером к себе в сад прохладиться. Угощали сахарами и овощами; потом принесли перед шаха сосуд золотой с каменьями, в нем виноградное питье чихирь, шах пил за государево здоровье и спрашивал послов: "У брата моего, великого государя вашего, такое виноградное питье есть ли?" "У царского величества, - отвечали послы, - питей всяких много, и из винограду есть питья - романея, ренское и другие, только не тем именем". Перед шахом стояли в золотом сосуде цветы разные, Аббас, подняв цветы, спрашивал: "В Московском государстве такие цветы есть ли?" "У великого государя, - отвечали послы, - цветы, этим подобные, есть, пианея кудрявая и других многих всяких разноличных цветов много". Перед шахом играли музыканты на домрах, гуслях и скрипках, шах спрашивал послов: "Брат мой, великий государь ваш, чем тешится и в государстве его такие игры есть ли?" "У великого государя нашего, - отвечали послы, - всяких игр и умеющих людей, кому в те игры играть, много; но царское величество теми играми не тешится, тешится духовными: органы поют при нем, воздая богу хвалу, многогласным пением, и сам он наукам премудрым философским многим и храброму учению навычен и к воинскому ратному рыцарскому строю хотение держит большое по своему государскому чину и достоянию; выезжая на поле, сам тешится и велит себя тешить своим ближним людям служилым строем: играют перед ним древками, стреляют из луков и пищалей".

Ответ шаха насчет Грузии был слишком ясен: продолжать дело можно было только с оружием в руках, а для этого у России в царствование Алексея Михайловича не было никакой возможности. Когда началась турецкая война, то Россия вместе с Польшею попыталась было привесть и шаха к союзу с собою против турок, но шах отвечал, что ему нельзя без причины разорвать мира с султаном. Таким образом, относительно Персии у Москвы оставался один торговый интерес. В столицу постоянно приезжали кизильбашские купчины и привозили восточные узорочные товары, считавшиеся необходимыми для великолепия царского двора. В 1660 году приехал в Москву купчина армянин Захар Сарадов и привез царю в подарок богатый престол, украшенный алмазами, яхонтами, жемчугом, восточною бирюзою и турецкою финифтью, оцененный в 22589 рублей; перстень золотой с алмазами; жаровню серебряную с сулейкою серебряною для сожигания ароматов; 15 сулей ширазского шарапу, что шах пьет; 4 сулейки водки гуляфной; 3 сулейки водки ароматной; скляницу водки нарызжовой; 12 золотников аромату восточного; 12 ваий, которые государь носит в правой руке во время церемонии шествия патриарха на осляти. В Посольском приказе армянина расспрашивали: можно ли ему в своей земле промыслить для великого государя каменья дорогого запон и других узорочных товаров, птиц индейских и мастеровых людей, золотописцев и золотого и серебряного дел мастеров и алмазников-резцов, которые режут на всяких каменьях? Армянин отвечал, что отец его и он готовы все промыслить для великого государя, потому что прикащики их ездят во все государства; можно заказать богатый чепрак - можно сделать в 50000: можно из Индии привезти птиц, которые говорят по-индейски, а зверей привезти нельзя, потому что ехать надобно через два моря. Мастеровых людей в шаховой области много, и он, купчина, станет их призывать в Московское государство. Они с отцом великому христианскому государю во всем работать и служить ради. а не для своей прибыли; шах их жалует, торгуют они беспошлинно. только шах веры бусурманской, а они - христианской веры и для того великому государю служить и работать ради.