Вы здесь: Главная -> Образование -> История России -> -> -> Глава первая. Россия перед эпохою преобразования (часть 59)
Новости науки
2016:
78
2015:
12345678910
2014:
123456789101112
2013:
123456789101112
2012:
123456789101112
2011:
123456789101112
2010:
123456789101112
2009:
123456789101112
2008:
123456789101112
2007:
123456789101112
2006:
123456789101112
Рейтинг@Mail.ru

Глава первая. Россия перед эпохою преобразования (часть 59)

Из обзора этих книг, переводившихся и строившихся преимущественно для дворца и Посольского приказа, мы видим, что вследствие пробудившейся потребности знания особенно нуждались в таких книгах, из которых бы можно было поскорее узнать как можно более необходимых вещей. Для взрослых людей, хотевших быть и слыть образованными, всего нужнее были краткие учебники и энциклопедии, чтоб из немногих книг узнать как можно больше. Но если старик Морозов в разговоре с учеными иностранцами горько жаловался, что в молодости не получил образования, то люди, подобные Морозову, которых становилось все больше и больше, необходимо должны были прийти к мысли дать образование своим детям, чтоб они после не жаловались, будучи принуждены сами, без руководств и опытности, узнавать кое-что из кое-каких переводных книжек. Поэтому неудивительно, что сперва во дворце, а потом и в домах вельможеских мы видим при детях наставников, людей, способных из многих книг собрать разного рода знания и живым, легким способом передать их молодым людям и при этом, главное, сообщить им средство самим потом продолжать учение, т. е. сообщить им знание иностранных языков.

Первыми и сначала исключительными наставниками царевичей были подьячие, которые учили их грамоте, читать и писать. Разумеется, из подьячих выбирались для этого безупречные чтецы и краснописцы и также люди нравственные, приятной наружности и с хорошими манерами, т. е. чтоб умел "крест сполна класть по писанному и поклон вести по ученому". Учителем царевича Феодора Алексеевича был подьячий Посольского приказа Памфил Белянинов. Но одним подьячим в царствование Алексея Михайловича уже нельзя было довольствоваться, и вызван был наставник другого рода. Здесь, разумеется, употреблена была та же сделка, которая вообще употреблялась у нас в XVII веке для введения образования: иностранца-иноверца призвать не хотели, призвали ученого западнорусского монаха, Симеона Петровского Ситиановича, известного более под именем Полоцкого - по месту происхождения.

Симеон Полоцкий был образцом домашнего учителя, какой требовался у нас в XVII, XVIII и даже в XIX веках: выучить детей всему, но без принуждения, уметь подсластить науку, приохотить к ней; но кроме учения детей домашний учитель должен быть годен и на другие послуги в доме; именины господина или госпожи: домашний учитель пишет поздравительные стихи и речи; пишет театральные пьесы; умрет кто-нибудь в семействе - у домашнего наставника готовы и жалобные стихи. Таков был и Симеон Полоцкий, ходячая энциклопедия, неутомимый борзописец, умевший писать обо всем, ловкий собиратель отовсюду чужих мнений и старающийся представить их занятно, заставить выучить их шутя: разумеется, от такого человека нельзя требовать оригинальности, самостоятельности. Мы видели переводы энциклопедий вроде "Града царского", сборников с анекдотами о знаменитых людях, замечательных изречений: Полоцкий, зная языки латинский и польский, собирает отовсюду анекдоты, изречения, определения и все это переводит стихами, виршами, в виршах излагает главные события Ветхого и Нового завета, историю римских императоров, "того ради да присвойственною себе сладостию сердцам читателей приятнейши суще, аки нуждею влекут я ко читанью частейшему и удобнее памятию содержаться могут". Войдем же в учебную комнату царевича и посмотрим, что Полоцкий предлагает в виршах своему ученику. Он говорит ему о гражданстве и предлагает определения семи греческих мудрецов, внушая, что все они хороши:


Како гражданство преблаго бывает

Гражданствующим знати подобает.

Разная седми мудрых суть мнения,

Но вся виновна граждан спасения:

Премудрый Виас даде слово свое,

Гражданство быти преизрядно тое,

В нем же закона, яко царя, боятся

И царя, яко закона, страшатся.

Хилон то блажит, где законов слушают,

Велесловных же ритор не глашают.

Клеовул паки той град похваляет,

Где бесчестия всяк ся устрашает

Гражданин, паче закона самого,

На преступника в книгах писанного...

и т. д.

В виршах Полоцкий представляет своему yченику образец доброго начальника:

Пастырь с овцами образ предлагает,

Како нам жити в мире подобает;

Пастырь начальны знаменует люди,

Стадо подданных в образ нам буди,

Едаже пастырь стадо присещает,

Овца на пути не лежит, но встает,

Аки честь ему хотяще творити.

Взаим же пастырь овцы соблюдает,

И на рамах си блудные ношает.

Тако начальник должен есть творити,

Бремя подданных крепостно носити,

Не презирати, ни за псы имети,

Паче любити яко своя дети.

И то в памяти выну содержати,

Яко земля тех и его есть мати.

Пастырь жезлом укрощает стада,

Женет на паству, женет и внудь града:

Тако начальник жезлом да управит,

Винна накажет, невежду наставит,

Обаче косен да будет язвити,

Идежды довле есть, токмо страшити.

В виршах описывает добродетели, приличные державным, прежде всего благочестие, потом:

Вторая сану начальных прилична

Есть добродетель в мире необычна:



Наша кнопка:
Научно-образовательный портал